 
Первое, что ощущаешь от знакомства с работами Владислава Потехина, так это необычайную свободу проявления его внутреннего мироощущения. Как будто не было удушающего стереотипа того пространства и времени, в котором он жил, и как будто, напротив, из преодоления его только и можно было начать свой собственный полет. В тот единственный десяток лет рубежа 1950-1960-х годов, который был ему отведен судьбою, вместилось все, что в другом измерении заняло бы многие десятилетия. Его естественным творческим состоянием был постоянный поиск в едином художественном процессе многообразия форм его проявления. Свое собственное самоопределение он видел в познании уже пройденного и в нахождении ещё не познанного. В первом случае его отличала жадная "всеядность", с которой он осваивал наследие. Свой мост между прошлым и настоящим искусства он наводил исходя из того недалекого исторического опыта, который был ещё свеж, на виду, не выветрился из памяти и мог стать поддержанием традиции. Только этим можно объяснить, что его ориентирами стали авангардные направления русского искусства первой половины XX века: "Союз авангардных художников", "Бубновый валет", "Голубая роза" и начинания советских реалистов двадцатых-тридцатых годов того же столетия. Поражает чутье, с которым он обращается к творчеству таких самых знаковых и "определяющих" мастеров эпохи, как Илья Машков, Павел Кузнецов, Аркадий Рылов, Игорь Грабарь, Сергей Герасимов, Аркадий Пластов. Удивителен блеск мастерства, с которым он воплощает это в своих работах, "похожесть" которых с первоисточником выдает руку незаурядного интерпретатора, всегда оставлявшего место собственному прочтению образа. Его искусство концентрировало конечные результаты пройденного опыта и направляло его на новый органичный сплав художественных форм. И хотя он стоял в самом начале этого пути, достигнуто было невероятно многое. Пейзаж, портрет, натюрморт - те сферы живописи, в которых он работал, - вобрали в себя всю характерность времени, весь тот удивительный оптимизм, которым жила его эпоха и жили его герои. Радость самого земного бытия, созидательность его животворящей силы и чувство восторга перед ним наполняют его произведения. Вместе с этим рождался и собственный почерк письма, ни на кого не похожий и все больше оставлявший места пастозной осязаемости форм, яркости красок, чистоте цвета. Это были те самые пятидесятые годы, которые рождали "владимирскую школу живописи", и до самоопределения которой как большого художественного явления оставалось совсем немного. Владислав Потехин до этого не доживет. Но он даст этой живописи идейную поддержку, внеся дух новаторства, который выведет ее на новые рубежи освоения национальной художественной традиции. Внутренне он во многом определил её появление. Александр Скворцов,
|
